Любовь ВАСИЛЕНКО

Акварелью алою заря
окропила бархат небосклона,
чтобы раствориться, не скорбя,
в свете дня и формуле озона,

и исчезнуть в сполохах дождя
заревом малиновой печали;
а назавтра - снова, как всегда:
все забыть и все начать сначала...

Оттолкнуться б от себя былой.
Так ломает наст слепой подснежник
одинокий, голенький и злой -
вызов запорошенной надежде.

И, услышав Музыку Богов,
расплескать сквозь сонм чертополоха
на мольберте искренних стихов
всю себя, от выдоха до вдоха...

***

Завесой - дым от сигарет,
и допоздна не гаснет свет.
Тебя со мною рядом нет.
Столько лет...

Я опоздала навсегда.
Разъединили провода,
растасовали города -
года...

Моя тоска очертит круг,
не заступить сплетенье рук,
не замолить дрожащих губ,
мой друг!

В полубреду или во сне,
где явь с мечтою наравне,
я на лазоревом коне лечу
к тебе!

Не дотянуться, позови
всем расстояньям вопреки!
Но мы всё гак же далеки,
как две звезды ...

***

Помедли,
двадцать пятая Весна!
Хоть и не за горами бабье лето,
ещё не надышалась я сполна
твоим горчаще-терпким первоцветом!

Ещё тебя я не переросла.
Пусть зеркала твердят совсем иное,
как женщина,
пойми меня,
Весна!
Пойми
и забери меня с собою...

Туда,
где не коснётся нас беда;
гуда,
где горизонт исполнен света -
бежать!
Бежать -
не всё равно ль,
куда,
от злых закономерностей планеты?

Здесь плотно жизнь прессуется в года.
Они в пути задержатся
едва ли...
Из пункта "ниоткуда"
в "никуда"
мы движемся по замкнутой спирали...

Наступит день...
Земная суета
предъявит счёт без лишней волокиты.
А что взамен?
Лишь горсточкой -
зола
былых надежд
да мраморные плиты...

Нижнегорск

Игорь ШИМАНОВСКИЙ

ФЕОДОСИЯ

Под злащёными кронами
И соборов коронами.
Неподвластна безвременью,
Ты встречаешь века.
Как туристы монетами,
Ты швыряешь рассветами
В волны теплого берега,
От меня далека...
Я вернусь в Богом данную,
Дорогую, желанную.
Очарованный, скованный -
В яркий свет золотой,
Да в каштаны цветущие,
Да в улыбки зовущие.
Галерейною улице
Вновь пройду молодой.
В твои скромные дворики.
Не заходят историки,
Хотя стены их сложены
Из руин крепостей.
Минареты и скверики ...
Мне не надо Америки,
Лишь бы вновь возвращались все
В град друзей и гостей.
Кто вошел в твои улицы.
Тех заставил зажмуриться.
Очарованных, скованных -
Яркий свет золотой,
Да каштаны цветущие,
Да улыбки зовущие.
Голоса Феодосии.
Как всегда, молодой.

МАМЕ

Заиндевевшее окно
У телефона-автомата.
Прохладно, ветрено, темно.
Не спит больничная палата.

Там, где-то в темноте ночной,
В скопленье улиц, перекрестков
Горит окно, в нем свет родной
За стеклами в морозных блестках.

А на кровати у окна,
Поближе к батарее самой,
Лежит притихшая одна,
Моя печаль - больная мама.

Я много в городах иных
Чужую боль в глазах чужих
Читал и грел ее руками.
Ты говорила, что халат
Мой белый - это сущий клад,
Придут года - поможет маме.

Что делать? Вот они пришли ...
Ах, лучше бы не приходили!
В твоих глазах цветы взошли
Той давней боли в полной силе.

Как я хочу унять ту боль,
Как от бессилия страдаю.
Мамуля! Милая! Позволь...
К руке губами припадаю.

Заиндевевшее окно
У телефона-автомата.
Прохладно, ветрено, темно.
Ночь. Спит больничная палата.

Феодосия

Елена ДЕРУНЕЦ

Два берега далеких и печальных,
И мост меж ними горестно провис.
Над ними тучи мчат из странствий дальних,
Летят и удивленно смотрят вниз:
Зачем они так разошлись далеко?
Как скучно берегам и одиноко!
Вот так и мы, как берега, в разлуке,
А письма наши - это зыбкий мост.
Измучена душа отчаяньем, скукой
Печалью, ревностью и целым морем слез.
Зачем разъехались с тобой мы так далеко?
Как нам тоскливо, скучно, одиноко!