Ольга ЗОЛОТОКРЫЛЬЦЕВА

ДЕЖА ВЮ

Я снова попадаю в странный город,
Там, в сновиденьях, изредка живу
Необъяснимо-сладостным повтором
Пронзительного чуда дежа вю.
Знакомо все: дорога влево круто,
Забытых парков вычурная вязь,
Старинный замок розового туфа,
Где я не в этой жизни родилась.
А в серпантине переулков затхлых,
Замшелых башен с прорезью бойниц,
Ловлю растаявших столетий запах,
Склоняясь перед вечной тайной ниц.
Окутанная прошлого пространством,
Торжественно спешу в тот дивный мир,
Где готика смешалась с ренессансом,
Где рыцарь, посвящая мне турнир,
Томился страстью, падал на колени,
Играл на лютне, вторя соловью.
Былую осязаемость мгновений
Мне возвращает чудо дежа вю.

***

По дням счастливым обнаружив голод,
Вернусь в эпоху светлую, когда
Он был уже достаточно немолод,
А я - так неприлично молода.
Кипел, пьянил, взрывался знойной лавой
Предчувствий обжигающих коктейль.
Подушку смяв в ночи щекою алой,
Благодарила я шальной апрель.
Все ожидало перемен фатальных
В благословенном призрачном раю.
И, первая коснувшись хрупкой тайны,
Произнесла запретное "люблю".

... Печалит сердце вечная разлука,
Законы мироздания черствы.
Но в лике обожаемого внука
Вновь узнаю желанные черты.

ПОРТРЕТ

Художник мой портрет нарисовал.
Приглядываясь робко к незнакомке,
Я узнаю очерченный овал
В орнаменте чуть рыжеватой челки.
И в линиях полураскрытых губ
Угадываю чувственность и нежность,
Но прелесть черт пронизывает вдруг
Печали роковая неизбежность.
Кипение шекспировских страстей
Прикрыто беспристрастности вуалью,
А время явно настигает цель
Неумолимой возрастною данью.
В глазах усталых трепетная грусть
Таится где-то в глубине бездонной.
Я с двойником своим соединюсь
Загадкой рафаэлевской Мадонны.

КИММЕРИЙСКИЕ МОТИВЫ

Подобен храму светлый Коктебельский дом,
Богемный замок с множеством окошек.
Преодолев легко пространственный кордон,
Гостей встречает рыцарь Макс Волошин.
Крутая лестница со скрипом половиц
ходит вверх к террасным поворотам,
Где тают голоса давно ушедших лиц,
Запечатленных на старинных фото.
Как и тогда, царит, воспетая в стихах
Поэтом, возмечтавшем о Египте,
Легенда грез его, богиня Таиах,
Та, что взяла в невестки Нефертити.
Гордясь величием всевластного венца,
Она взирает мудро и капризно
И в странной прелести надменного лица
Луч солнца ловит сходство с Моной Лизой.
И все ж не Мону в чувственном порыве,
А глаз возлюбленной таинственный миндаль
В ней видел стихотворец Киммерии,
Неся огонь души на жертвенный алтарь.
И некто свыше, сущность замыслов тая,
Создав в природе маски ликов рьяно,
Скалистым абрисом на мысе Кой-кая
Увековечил Максимилиана.

КРАСКИ БАЛАКЛАВЫ

Горит над бухтой розовый восход,
И в парусах гуляет свежий ветер,
А город - величавый пароход,
Плывет по курсу сквозь тысячелетья.
Под знаменитой башней плеск волны
Звучит, как и звучал до нашей эры.
И прелесть балаклавской старины
Стихами славят местные Гомеры.

Гостей в таверне рыбой угощают
И виноградным солнечным вином.
Шумит прибой под крики белых чаек,
А жизнь вокруг, как яркое кино,
Где яхтами заморскими усеян
Родной причал, одетый в синий май,
А призрак молодого Одиссея
Опять зовет в неведомую даль.

Когда лучей сияющий поток
Окрасит солнцем небеса и травы,
Янтарно заблестит морской песок
И балка Золотая Балаклавы.
Весь город, словно призрачный музей,
Хранит веками память древних тавров.
И мы, встречая радостно друзей,
Гордимся Балаклавой легендарной.

Гостей в таверне рыбой угощают
И виноградным солнечным вином.
Шумит прибой под крики белых чаек,
А жизнь вокруг, как яркое кино,
Где горы разноцветные нарядны
И веришь, что красивей нет земли,
Где оживают строки "Иллиады",
Когда заходят в гавань корабли.

***

Прохладный сад, окутанный сиренью,
Я не могу по-прежнему забыть.
На волю он отпущен мной смиренно,
Но завтра возвратится, может быть,
Чтоб предъявить подробнейшую опись
Пустых аллей в уныньи сентября...
Все, как тогда, но не весна, а осень.
Все, как тогда, но только без тебя.