Владимир КУЛИКОВ

СИЛАЧ

    Деревня в двадцать пять -тридцать домов на Русском Севере считалась уже большой. Объяснялось это тем, что сельскохозяйственные угодья, полученные от выкорчевывания леса, были небольшими и при ведении натурального хозяйства не позволяли в одном месте размещать большое количество хозяйств из экономической целесообразности: сокращались расходы на транспортные перевозки. Обычно деревни строились вдоль рек и речек, занимая выгодное место для ведения хозяйства и с учетом живописности местности. Особенно тщательно по красоте окружающего пространства выбиралось место для церкви.
    В лесном крае все, начиная от домов, хозяйственных построек до домашней утвари и всевозможных вспомогательных устройств, делалось из дерева.
    Народ в деревнях соблюдал заведенные обычаи. Часто люди, живущие в деревнях, разнесенных на сорок - пятьдесят километров, уже частично могли не понимать друг друга из-за различия слов для обозначения одних и тех же предметов. У каждой деревни были какие-то свои особенности и в мастерстве, и в обычаях. Недаром возникли пословицы: "Что город, то норов, что человек (деревня), то обычай", "Что двор -то говор, что конь - то норов". Большинство пословиц и поговорок сложены были крестьянами. Исстари велось, что пословица и поговорка не судимы. Чтобы избежать наказания от властей или обид от окружающих за прямые высказывания, разговоры в деревне перемежались пословицами и украшались поговорками.
    Времени в длинные зимние вечера было достаточно для устного народного творчества и рассказов о примечательных событиях и выдающихся земляках, так как радио, телефон, телевизор отсутствовали, да и газету редко кто во всей округе имел.
    О главе семьи, которая своим трудом выдвинулась в число зажиточных, я и хочу рассказать. Звали его Петр Ильич. С его семьей - сыном Александром Петровичем, женой Анной Ивановной и их многочисленными детьми я хорошо был знаком, но сам Петр Ильич умер до моего рождения. Однако его характеристике по нескольким эпизодам я верю. Привожу рассказ о нем нашего общего земляка Александра Михайловича, который хорошо помнил Петра Ильича: "Вот был в деревне один мужик большой силушки. Росточком-то вроде невелик, а вот в плечах... Как-то косил он траву за рекой. Раньше брали похуже пожни, так больше было травы на душу. Там кочки были небольшие. Косит, значит, горбушей. А с бору спускается мужик. Слышит- кто-то косит, а где - не видно. Потом посмотрел -только вихрь стоит. Вот вьется трава, а человека не видно. Сперва испугался, думал, нечиста сила. А потом остановился, увидел, что человек. Узнал его. И была у косца коса - само-то лезвие до подбородка (около полутора метров). И дрова-то мужик рубил по-особому. Он дрова рубил, пилы-то не брал, на топор. По четыре сажени вы- рубал за день. На чурочки разрубит, расколет и в поленницы сложит. Вот как он работал".
    Другой земляк, Василий Павлович, поведал о другом эпизоде, связанном с Петром Ильичем: "Собрались однажды мужики около бань и отчего-то заспорили. Вот-вот должна была вспыхнуть драка. Петр Ильич, находившийся среди них, снял с зачинщика ссоры шапку, одной рукой приподнял за угол баню, положил туда шапку и баню опустил на место, зажав таким образом шапку. От удивления все успокоились, а зачинщику пришлось просить вернуть шапку. Примирение было достигнуто".
    Вот таков был Петр Ильич.
    Традиции в деревне жили и при советской власти. Так, широко отмечались рождество, масленица, пасха. С гибелью деревень многие полезные, накопленные многовековым опытом жизненные достижения и традиции сельского жителя ушли безвозвратно в прошлое. "Что имеем, не храним, потерявши - плачем".

ДРОВА

    На Севере, где девять месяцев зима, а остальное - лето, в деревне в студеную пору единственным источником тепла являются дрова, сжигаемые в русской печке. Заготовка дров является неотъемлемой обязанностью сельского хозяина дома.
    В годы Великой Отечественной войны, когда в деревне оставались только женщины, старики и подростки, часто эта обязанность возлагалась на подростков. Заготовленные к зиме дрова складывались вдоль стен дома. Было видно, готов ли и насколько хозяин к длинной зиме.
    У нас в доме бабушка распределила обязанности так, что необходимое количество воды из колодца носил каждый день старший брат Саша, а ежедневное обеспечение дровами возлагалось на меня.
    Заготовка дров велась, как правило, в осенне-зимний период, когда все сельскохозяйственные работы заканчивались.
    Мне в свои двенадцать лет хотелось быть взрослым, способным выполнять мужские работы по хозяйству. Заготовка дров относилась к мужской обязанности.
    За ближними сенокосами у нас была ранее заготовлена поленница дров, которую надо было привезти домой. Бабушка договорилась с бригадиром колхоза, что он даст нам лошадь, чтобы вывезти эти дрова. Старший брат учился уже в Красноборске в семнадцати километрах от деревни, и все обязанности по хозяйству приходилось выполнять мне.
    Утром я отправился на колхозную конюшню. Запрягать лошадь я умел. Конюх выделил мне старенькую, понурую лошадь по имени Зорька, которая когда-то радовала хозяина, а теперь, не видя овса и не досыта - сена, утратила свою трезвость, выглядела как старая кляча, но других свободных лошадей не было.
    Я одел на лошадь узду, закрепил седелко. Затруднительно было надевать хомут: лошадь поднимала голову, противясь одеванию хомута, а у меня не хватало роста. Наконец, хомут одет, развернут, шлея заправлена под хвост лошади, можно ее запрягать в телегу. Гужи хомута уже рассчитаны под размер дуги, но все равно стянуть хомут не просто: требуется сила. Упершись ногой в хомут, удается стянуть его как положено. Дуга, оглобли, подтянутые кверху с помощью подпруги и седелка, хомут прочно держат друг друга, составляя одно целое. Пристегнув к узде вожжи, с большим достоинством я выехал на дорогу. Был пасмурный осенний день, но в моей душе было солнечно: я, как настоящий хозяин, еду за дровами самостоятельно.
    Благополучно миновав ручей через сенокос, мимо стога сена мы с Зорькой добрались до поленницы дров. Загрузив телегу, отправились в обратный путь. Уже при выезде с сенокоса на дорогу колеса телеги увязли в размокшей земле. Лошадь остановилась. Мои старания сдвинуть телегу с места не имели успеха: лошадь не могла вытянуть нагруженную дровами телегу и только тяжело дышала. Я понял, что надо разгрузить телегу. Дав лошади сена, принялся за разгрузку. Вскоре я увидел идущего ко мне дядюшку Николая. Это был старик, живущий в соседней деревне, который пришел к нам в гости, и бабушка послала его встретить меня, как будто предчувствуя осложнения. Мы с дядюшкой разгрузили до половины телегу. С нашей совместной помощью Зорька, подкрепившись сеном, вывезла телегу на плотное место. Загрузив обратно сваленные поленья на телегу, мы, помогая лошади, выехали на дорогу и уже без приключений доехали до дома. Я был благодарен дядюшке за помощь, но того восторженного настроения, с которым я ехал за дровами, уже не было: чувствовалась какая-то ущербность от того, что не смог без посторонней помощи решить поставленную перед собой задачу.

ГРИБЫ

    Приехав в 1964 году в Крым на постоянное жительство, я первым делом в свободное от работы время пошел в ближайшие молодые соснячки, посаженные заботливыми руками лесников за Симферопольским водохранилищем и в Пионерском. Как лесной житель я знал, что там могут быть маслята. Мои ожидания подтвердились. Но когда я принес и показал грибы своим родственникам по линии жены, они усомнились, можно ли их употреблять в пишу. Оказалось, что не только они, но и большинство коренных жителей Симферополя практически не знали грибов и никогда их не собирали. Для меня, знакомого с детства с основным рядом съедобных грибов, это было открытием. Это теперь грибы - не новость на рынках, а тогда их никто не приносил.
    Школу поиска и сбора грибов я прошел вместе со своей бабушкой Марией Яковлевной, которая, живя в деревне Большая Горка Архангельской области, настолько хорошо освоила лес, окружающий деревню, что знала, когда и даже под какими кустами взять необходимые грибы. Во время войны к ней приезжали заготовители с бочками, и бабушка нанашивала и засаливала не одну сотню килограммов грибов, получая мизерную оплату частично товарами, которых в деревне не было.
    С детства я усвоил основные правила для грибника, если он не хочет отравиться сам и отравить других: во-первых, брать только те грибы, про которые твердо знаешь, что они съедобные; во-вторых, не брать червивые и переросшие грибы; и в-третьих, обработать грибы не позднее, чем в течение суток после сбора (засолить, замариновать, засушить). Наконец, знать технологию обработки каждого вида грибов.
    Насколько неукоснительно соблюдалось деревенскими грибниками первое правило - не брать гриба, если твердо не знаешь, что он съедобный, -можно видеть из такого примера. Бабушка традиционно знавшая основной ряд съедобных грибов, никогда не брала шампиньонов, так как они считались поганками. Такое представление не лишено смысла, так как под шампиньон маскируется самый ядовитый, смертельно опасный гриб под названием бледная поганка. Создавалось настолько устойчивое мнение, что когда приехавший в деревню учитель собирал на полях шампиньоны, над ним, посмеиваясь, говорили, что он настоящих грибов не знает и собирает какие-то поганки.
    Кроме бледной поганки, есть и другие ядовитые грибы, которые маскируются под съедобные. Это мухомор зеленый, который можно принять за сыроежку зеленую крупную; опенок серо-желтый ложный - за опенок настоящий; паутинник оранжево-красный ядовитый -за рядовку красную и некоторые другие. Я сам твердо придерживаюсь этого правила: не брать того, что не знаешь. Так, первое время я не брал белых горных грибов, так как они в северных лесах не растут и я с ними не был знаком. Лишь позднее я узнал, что это ценный съедобный гриб, который можно употреблять так же, как и съедобный шампиньон, в любом обработанном виде.
    Запутаться в грибах не сложно. В "Атласе грибов Украины" приведено 550 видов грибов. Практически все они встречаются в Крыму. Среди них довольно много съедобных и условно съедобных грибов, но если нет уверенности, что они съедобны, то лучше не брать.
    Для тех, кто в душе охотник, поиск грибов - это тихая увлекательная охота со всеми присущими ей эмоциями. Вот вы нашли гриб. Не рвите его, как говорится, с корнем, а аккуратно срежьте ножом, сохранив грибницу. В следующий раз на этом же месте можно снова брать грибы.
    Однажды я встретил в сосняке женщину, которая грабельками распахивала хвою, листья и землю, чтобы найти спрятавшихся сереньких грибков, которых любовно называют еще мышатами. После такой хищнической охоты, когда разрушается грибница, грибов становится меньше или они совсем прекращают расти на этом месте. Даже скрытые под хвоей или листьями, грибы проявляют себя бугорками. Куда приятнее вскрыть аккуратно такой бугорок, обнаружить грибок и срезать его, не нарушая грибницы.
    Тихая охота за грибами, совмещая приятное с полезным, позволяет глубже узнать свой край, полюбить его неповторимые ландшафты, бережнее относиться к природе, получать заряд бодрости и здоровья. Появляется лирическое настроение.
        После короткого набега
        вдруг отступили холода.
        Идут дожди. Тепло и нега.
        Грибная милая пора.
        Я спозаранку поднимаюсь,
        иду на встречу с ними вновь:
        у нас взаимная большая
        неугасимая любовь.
        Спешу маршрутом мне знакомым,
        брожу по рощам и лугам.
        Найду один, спешу к другому,
        кружусь по ведьминым кругам.
        Опята, славные ребята,
        собрались дружно на пеньке,
        а на прогалинке маслята
        гурьбой поднялись в сосняке.
        Всегда красуясь по привычке,
        на склоне цепью золотой
        лисички - рыжие сестрички
        сидят картинно чередой.
        Великолепный, превосходный
        под хвоей иль в траве густой,
        от глаз сокрытый, благородный,
         ядреный рыжик - князь грибной.
         В горах просторных и свободных
        красой изящной знаменит
         среди обычных шампиньонов
         прекрасный белый горный гриб.
        Не перечислю всю плеяду,
        но все ж скажу вам напрямик,
        что возглавляют всю бригаду
        груздь настоящий, боровик.
        Промчался день в охоте чудной.
        Как будто с праздника домой
        иду тропиночкой безлюдной
        с избытком радости хмельной.

Симферополь